Через три месяца Ивану Афанасьевичу Алексееву исполнится 50 лет. Однако юбилей мог не состояться, если бы не сила духа и мужество этого невысокого, худощавого на вид человека. Превозмогая боль и отчаяние, он сумел выжить в ситуации, которая знакома нам только по романам и кинокартинам. В фильме "Злой дух Ямбуя" старый охотник отрезал себе уши и съел их, чтобы не умереть с голоду. Ивану Алексееву пришлось пожертвовать пятью пальцами правой ноги, чтобы остаться в живых.
С малых лет Иван Алексеев трудится в оленеводстве. С детства знаком со всеми хитростями и секретами важнейшей для эвенов профессии. Сейчас он работает бригадиром оленьего стада  2 государственного унитарного предприятия "Себян" в Кобяйском улусе. Именно там и произошла эта история, едва не закончившаяся трагедией.
Накануне первого сентября нынешнего года Иван Афанасьевич отвез в село Себян-Кюель своего сына-десятиклассника, который все лето проработал в стаде вместе с отцом. Участок, на котором трудится Иван Алексеев, расположен в горах Верхоянья в двухстах пятидесяти километрах от ближайшего населенного пункта. Впрочем, оленеводы измеряют расстояние не километрами, а днями, проведенными в пути. Пять суток добирался бригадир со своим сыном до Себян-Кюеля. Отзвенел первый звонок, известивший о начале нового учебного года, и Алексеев-старший засобирался в обратный путь. Вместе с ним в стадо выехал работник ГУП "Себян", который должен был произвести подсчет оленей для ежегодного отчета в Министерство сельского хозяйства Якутии.
Иван Алексеев ехал на четверке лошадей. На одной сидел сам, а три остальные были загружены припасами, в основном продуктами питания. Все лошади находились на одной упряжи, чтобы не разбежались. На третий день пути, шестого сентября, экспедиция преодолевала очередной хребет Верхоянских гор на высоте примерно один километр над уровнем моря. Вот тут-то на спуске одна из лошадей вдруг испугалась, встала на дыбы и потащила за собой всю четверку. Иван не удержался и выпал из седла. Нога застряла в стремени, и минут двадцать взбунтовавшиеся лошади волочили его по земле. С большим трудом ему удалось достать нож и перерезать стремя. Особых ушибов он не получил, а вот нога оказалась сломанной в том месте, где застряла. В другой ситуации Иван, может быть, и вернулся бы обратно в село. Но с ним ехал работник ГУП "Себян", которому, как говорилось выше, необходимо было выполнить поручение Минсельхоза. Поэтому, несмотря на боль в ноге, Иван продолжил путь.
Когда спутники прибыли в стадо, с ногой у бригадира стало совсем плохо. Она опухла, невыносимо болела, сапоги и другая обувь на нее уже не налазили. Пришлось надевать на сломанную ногу кянчи из меха горного барана чубуку, а сверху обматывать ее куском мешковины из-под муки. В такой импровизированной "обуви" он колесил по горам, подсчитывая оленей.
Работы было невпроворот. Круглыми сутками он переезжал с места на место, испытывая дикую боль в сломанном голеностопе. Когда подсчет оленей был окончен, то работа на этом не закончилась. Из-за острой нехватки оленеводов Ивана отправили в соседнее стадо, расположенное в восьмидесяти километрах от его участка. Здесь он снова с больной ногой, хромая, лазил по снегу, переходил вброд ручьи, карабкался по склонам, отгонял волков. Нога постоянно мерзла, оттого болела все больше и больше. От адских мучений он не мог спать ночами. Ежедневно по два-три часа держал больную ногу в растворе марганцовки, но это мало помогало. Оленеводы, как и в древние времена, предоставлены сами себе. У них нет даже элементарных аптечек.
Через полтора месяца подсчет оленей был завершен. Наконец-то Иван Алексеев получил возможность немного передохнуть и заняться своей ногой. К этому времени она уже не просто болела, а горела - из почерневших пальцев сочился гной. Бригадир понял, что случилось худшее из того, что могло произойти, - началась гангрена. К чему она может привести, он знал не понаслышке. Неоднократно сам лечил оленей, сбивавших в кровь копыта. Способ был только один - резать. 15 октября он решился на операцию. Достал якутский нож и отрезал себе два пальца на правой ноге. Никакой анестезии у него под рукой, естественно, не было. Даже водки или спирта, чтобы хоть как-то заглушить дикую боль. Спустя сутки он отрезал еще два пальца. Но боль не унималась. Оставался еще большой палец, который он отрезал наполовину, так как надеялся, что гангрена дальше не успела пойти. Но он ошибся. Оставшийся кусок пальца продолжал чернеть. Иван оказался в отчаянном положении. В горах, без связи с внешним миром он уже не мог что-либо предпринять и позвать на помощь. Силы стремительно оставляли его, и выхода из положения, казалось, не было. И тут в самый критический момент неожиданно пришла помощь со стороны: в стадо приехал сын Ивана Артем, привезя с собой микрофон от старой армейской рации "Ангара", которая без микрофона была лишь грудой железа. Подключив его, сын сумел связаться с соседней бригадой. Оттуда весть о бедственном положении оленевода была отправлена в Себян-Кюель. В тот же день, 19 октября, о незавидной участи Ивана узнал его брат Анатолий Афанасьевич, доцент Якутского госуниверситета, проживающий в Якутске. Он сразу же связался с республиканским Центром медицины катастроф Министерства здравоохранения РС(Я), который выполняет экстренные вылеты по спасению людей в разные районы Якутии. Понять тревогу брата несложно. В том же стаде  2, где работает Иван, два года назад упал с оленьих нарт и ударился головой об лед племянник Анатолия Афанасьевича Лорис Алексеев. Неделю до него не могли добраться врачи. За это время он умер от кровоизлияния в мозг.
В Центре обещали отправить на помощь бригадиру врачей. Но день шел за днем, а санрейс все откладывался. Анатолий Афанасьевич ежедневно ходил в Центр медицины катастроф, но там постоянно ссылались на то, что в Себян-Кюеле нелетная погода и вылететь туда они не могут. Прошла ровно неделя, состояние оленевода становилось все хуже и хуже. Тогда Анатолий Афанасьевич решился на неординарный шаг. 26 октября он позвонил генеральному директору авиакомпании "Полярные авиалинии" Андрею Корякину, обстоятельно изложил суть дела и попросил помощи. В тот же день вертолет "Полярных авиалиний" вылетел на помощь умирающему Ивану Алексееву. Никакая нелетная погода, на которую целую неделю ссылались в Центре медицины катастроф, не остановила Андрея Корякина, когда речь зашла о спасении жизни человека. Вертолетчики, пользуясь только координатами, предоставленными братом бригадира, сумели отыскать его в бескрайних горах Верхоянья. В тот же день Иван Алексеев был доставлен в хирургическое отделение Верхоянской улусной больницы в поселке Батагай.
Здесь он попал в руки опытного хирурга Анатолия Баишева. Осмотрев ногу, он сразу назначил операцию. Гангрена пошла дальше, и Алексееву пришлось удалить остатки большого пальца. Сделано это было, естественно, под наркозом. Осматривая больного, Анатолий Баишев не раз удивлялся ювелирной точности, с которой Иван Алексеев отрезал себе пальцы. Он их не оттяпал как попало, а действовал, как заправский хирург, оперируя так, как учат в медицинских институтах. Этот навык Иван, который вузов не заканчивал, приобрел, когда делал такие же операции оленям. Но он никогда не думал, что когда-нибудь этот навык спасет ему жизнь.
Лечащий врач подтвердил, что бригадир, отрезав себе пальцы, поступил совершенно верно. В противном случае гангрена пошла бы дальше и пришлось ампутировать всю ногу. Более того, не сделай он такую операцию, мог бы и умереть от заражения крови.
Почти месяц Иван провел в улусной больнице. Подлечился, набрался сил. 16 ноября за ним прилетел один из сыновей и отвез в Якутск, где он остановился у своего брата Анатолия Афанасьевича. Здесь-то и встретился с ним наш корреспондент.
Сейчас Иван Афанасьевич чувствует себя намного лучше, но ходить может, только опираясь на пятку. Тем не менее, заявление на инвалидность он не подал. По его словам, не знает, как это сделать. 22 ноября он вылетел в Себян-Кюель, а оттуда намерен отправиться в родное стадо, расположенное в 250 километрах от села или, как считают оленеводы, в пяти днях пути. Там в местности Мастах пасутся полторы тысячи оленей, за судьбу которых он несет ответственность перед государством, так как работает в государственном унитарном предприятии. За свою работу он получает ничтожные пять тысяч рублей в месяц, простые оленеводы и того меньше - четыре с половиной. Поэтому не удивительно, что молодежь не идет в оленеводство. В том же стаде, где трудится Иван Алексеев, работают всего три оленевода, тогда как по нормативу на восемьсот оленей положено десять пастухов и три чумработницы. Если бы в стаде Алексеева был полный комплект работников, ему бы не пришлось ехать туда со сломанной ногой.
Находясь на больничном, он потерял двадцать процентов от зарплаты, что для него огромный ущерб. Проезд же от Батагая до Себян-Кюеля через Якутск обошелся ему и его сыну в тридцать пять тысяч рублей. Возместит ли ему эти потери ГУП "Себян"? По словам Анатолия Афанасьевича Алексеева, Минсельхоз Якутии отправляет заработную плату в улусные управления сельского хозяйства, в том числе и Кобяйское, по нормативам, указанным выше. Тогда возникает вопрос: почему оленеводы получают мизерную заработную плату, если бригады укомплектованы не по нормативам? Куда деваются эти деньги? Почему оленеводы, которых катастрофически не хватает, не могут получать деньги в полном объеме?
Но все же есть среди молодых эвенов люди, чтящие традиции своих предков. Три сына Ивана Алексеева готовы пойти по его стопам. С малых лет отец учит их премудростям кочевой жизни. Все свободное от школьных занятий время они проводят вместе с ним в стаде. После окончания учебы они твердо намерены работать вместе с отцом, которому сейчас как никогда необходимы их помощь и поддержка.
Прощаясь с корреспондентом, Иван Алексеев попросил передать слова благодарности всем людям, принявшим участие в его спасении. В первую очередь генеральному директору авиакомпании "Полярные авиалинии" Андрею Корякину, вертолетчикам, хирургу Анатолию Баишеву и всему медицинскому персоналу Верхоянской районной больницы. Среди отмеченных, как видим, нет сотрудников республиканского Центра медицины катастроф Минздрава Якутии, которые, по идее, первыми должны были прийти ему на помощь.